Эта служба сблизила его с Кружком любителей русских изящных изданий, членом которого он вскоре стал. Однако, в состав руководящей группы Кружка Адарюков не вошел. В петербургский период своей жизни он опубликовал ряд библиографических и искусствоведческих работ, в том числе "Добавления и исправления к Подробному словарю русских гравированных портретов Д.А.Ровинского" (1910), "Очерк по истории литографии в России" (1912), "Словарь русских литографчрованных портретов" т.1 (совместно с Н.А.Обольяниновым, 1916). Большая часть материала, вошедшая в эти работы Адарюкова была описана по принадлежавшим ему экземплярам"
http://www.rulex.ru/rpg/portraits/29/29029.htm
"Не менее ярка характеристика, данная С.Г.Кара-Мурзой Адарюкову как личности:
"В.Я. Адарюков, бывший помещик..., бывший варшавский гусар, искусствовед, библиограф и музейный деятель был типичным петербуржцем... С первого же дня нашего знакомства у нас с Владимиром Яковлевичем установились самые теплые, дружественные отношения, ничем не омраченные до самой его смерти... Некоторыми чертами своей личной жизни и обстоятельствами биографии Адарюков импонировал мне. Прежде всего - он был в родстве с Марией Башкирцевой, имя, которое для меня полно особого очарования еще с тех пор, как я впервые прочел ее чудесный Дневник и особенно переписку с Мопассаном, а позднее любовался ее пейзажами в Люксембургском музее в Париже.
Затем - как офицер Гродненского гусарского полка - Владимир Яковлевич был не только знаком, но даже несколько увивался за знаменитой польской актриосй Марией Висновскиой, впоследствии убитой корнетом Бартеневым. Личность Висновской, о которой впоследствии писал Бунин в рассказе "Дело корнета Елагина", давно меня интересовала, - и поэтому в моих глазах какой-то романтический отблеск падал на Адарюкова от Марии Висновской"
В прошлом блестящий адвокат, С.Г.Кара-Мурза, по отзывам близко знавших его людей, был обаятельной, интересной личностью, обладал феноменальной памятью, действительно был в дружеских отношениях с В.Я.Адарюковым и многое, хотя и с неизбежными ошибками памяти, рассказывал со слов своего собеседника."
"В.Я.Адарюков в своих "Воспоминаниях" писал:
"Революция заставила меня переехать в Москву на службу, при переезде нечего было и думать о перевозе всей библиотеки, и приходилось рассатаватьс с милыми и дорогими моему сердцу друзьями, которых я с такой любовью собирал в течение 25 лет. Я предложил Публичной библиотеке приобрести 5000 томов моей библиотеки, за исключением небольшого отдела по искусству. Той же библиотеке я предложил приобрести и мое собрание литографических портретов. В течение двух недель комиссия в составе хранителей Публичной библиотеки Философова и Лавровского и антикварного торговца Шилова оценивала мою библиотеку... В тот злосчастный день, когда начали увозить от меня дорогих друзей, я ушел из дому на целый день, я положительно не мог присутствовать при этих похоронах. Единственным утешением было то, что мои книги, собранные с такой любовью, попали в лучшее книгохранилище, а не распылились, подобно многим и многим частновладельческим собраниям. Мне сообщали, что моя библиотека будет стоять отдельно и носить мое имя, но я не имел сил справиться, состоялось ли это"
Берков П.Н. История советского библиофильства (1917 - 1967) - М.: Книга, 1983 - С. 73-74, 115-116
(о самоубийстве в аналогичной ситуации Ульянинского в этой работе не сообщается...).
